Кузьма Петров-Водкин, "Смерть комиссара".

Основной задачей живописца Кузьма Сергеевич Петров-Водкин (1878-1939) видел в том, "чтобы изобразить событие из человеческой жизни так, чтобы было видно, что каждая частность имеет значение для всего мира". Еще молодым автором, до русской революции 1917 года, он экспериментировал с применением этого принципа к своим работам того времени. К моменту написания "Смерти комиссара" (1928) два основных принципа его творчества уже были им сформулированы.

Во-первых, зритель не должен наблюдать за действием на картине "со стороны", он должен ощущать себя в самой гуще происходящего, видеть все, как бы "изнутри". А видим мы мир кругом не в линейной перспективе с вертикалями и горизонталями - а в виде сферического изображения, где мы - в центре. Этот прием художник называл "сферической перспективой". Во-вторых, изображение не должно быть "слишком цветастым": это отвлекает. В идеале, для основных фигур должны быть использованы только три цвета и их оттенки.

С самого начала своей карьеры художника Петров-Водкин много работал с христианской тематикой, создавал не только картины, но и фрески, росписи.

Кузьма Петров-Водкин, "богоматерь Умиление злых сердец" (1915)

Его практически религиозное отношение к миру и к живописи, в полной мере воплотилось в его поздних работах. Революцию он принял без раздумий, практически с таким же пылом верующего. Но его вера состояла не в абстрактных мечтаниях, а в глубочайшей убежденности в неизбежности прекрасного будущего. И ради наступления этого будущего, считал художник, личность должна всегда быть готова пожертвовать всем, даже жизнью. При этом, почти всегда мы можем отыскать "предшественников" творений Петрова-Водкина именно в религиозных сюжетах и картинах.

Пример этому - позднее полотно живописца "Смерть комиссара". Банальный сюжет (гибель идейного вдохновителя красноармейцев) приобретает у Петрова-Водкина почти религиозную наполненность, глубокое мировоззренческое содержание. Недаром художник, который должен был закончить работу к выставке 1927 года не успел это сделать: был недоволен получающейся картиной.

Если мы сравним итоговый вариант с одним из набросков художника:

То увидим, что изначально он пытался изобразить уже убитого комиссара. Его поддерживает ординарец, который разрывается между желанием достойно сослужить последнюю службу своему командиру и стремлением присоединиться к товарищам, которые продолжают путь.

Некоторые основные идеи художником выражены уже здесь. Использование сферической перспективы помещает зрителя в центр происходящего, делает его участником событий. Уходящие бойцы (как в стихотворении "Гренада" - "...отряд не заметил потери бойца...") полностью разделяют основную мысль: личная трагедия, даже смерть - ерунда по сравнению с тем самым светлым будущим, за которое бьется этот отряд. Сейчас мы бы поспорили с такой позицией - но именно она полностью соответствовала и моменту создания картины и взглядам автора. Советские люди и тогда, и в 1927 году должны были легко нести свои жертвы - ими они платили за скорейшее достижение этого будущего. На убитого комиссара оглядывается хотя бы один боец (возможно, его друг) - а на убитого бойца прямо под ногами у отряда никто не обращает внимания. Имена убитых скоро никто и не вспомнит: они - лишь детали в гигантской машине войны за новую жизнь. При этом, Петров-Водкин не обходится без живописного указания на то, что отряд, вообще-то, идет непонятно куда: они скрываются за холмом, который не более, чем фрагмент в ряду точно таких же; часть Родины, которую ни один человек не может полностью объять взглядом (если не на подобной картине).

Сама композиция близка именно к христианскому мотиву "Пьеты" ("Скорби", "Жалости") - сцены оплакивания Девой Марией умершего Христа. Самый известный памятник искусства такого рода - это "Пьета" Микельанджело (1499):

По легенде, чтобы показать муки умирающего точнее, Микельанджело, как бы случайно, смертельно ранил своего натурщика. И не оказал ему помощь, а как можно быстрее зарисовывал эскизы агонии.

Но все-таки, художник оставался не доволен. Изображение уже убитого комиссара не позволяло ему высказаться полностью. И он долго старался работать с главной фигурой, почти не изменяя остальную композицию.

В конце концов комиссар изображается не круглолицым пролетарием - а молодым человеком, интеллигентного вида (много таких приняли революцию и стали её верными бойцами!). Для модели Петров-Водкин выбрал поэта Сергея Спасского:

Фотография Спасского 1920-х годов

Комиссар изображается не уже погибшим, но умирающим. Его черты заострились, на лице проступила "смертная тень". Но он еще жив и смотрит в небо, как будто видит там так чаемый им образ прекрасного будущего. Он, будто молится за уходящих вдаль своих товарищей. И это делает противопоставление между ними, уходящими вдаль и замершей почти без движения фигурой ординарца, еще более острым.

Примечательно, что картина по воспоминаниям дочери художника, бывшей тогда еще маленькой, производила очень сильное воздействие на зрителя. Она даже плакала: "я не хочу, чтобы он умирал".

Мы можем быть только благодарны, что это сильнейшее впечатление сохранило картину от критики. В разгар атеистической политики советской власти её почти религиозное содержание могло стать концом творчества и жизни Кузьмы Сергеевича Петрова-Водкина.