Смерть в сказках. Мертвый жених

Правильней, конечно бы было "женихи". Потому что таких сказок - множество (только разновидностей сюжетов на русском Севере зафиксировано семь, среди украинских и белорусских сказок - по пятнадцати). Притом, что сюжет, скорее - не сказочный, а "быличный", относящийся к представлениям о "реальном".

Тема связи смерти и свадеб в обрядах, фольклоре и сказках - вообще очень широка. Одна обрядовость, связанная с похоронами молодых людей, не успевших вступить в брак, чего стоит... В качестве примера приведу лишь постоянный сказочный сюжет о том, что герой (дурак, конечно же) путает похоронную процессию и свадьбу (и произносит "не те" ритуальные формулы. Например - вот вариант у Афанасьева.

А сегодня рассмотрим сказку из ончуковского сборника северных сказок. Называется она "Жених-еретик", есть здесь - но, вообще-то она маленькая (что еще раз подтверждает её заимствование из кратких быличек "о жизни"), так что, мы её приведем целиком. Название никаким образом не связано с религиозными ересями - на Севере, "еретик" стало обозначением "упыря", "бродячего покойника". В общем, вот (особенности речи рассказчика автор сохранил):

Был мужик, да жонка, у их была дочи. Эту дочерь жоних стал свататся, отец-мати не согласны, не отдавают, она всё думат об том, как бы замуж идти. Думала об том, он бутто и приехал. «Отворен давай окошко, срежайся». Она окошко отворила. «Давай, клади всю кладь, едешь дак». Она и стала клась в сани, стала метать окошком. Всё чисто сметала, села и поехала с им. Домашны не слышат, отец да мати, што она работат там. Вот он и повёз, ей и страшно стало гледеть: зубы залезны, глаза хрустальни. Он и говорит: «На улицы лунно, кому куда думно, парень едет, девку везёт, боисься-ле меня?» — «Нет не боюсь». Сама одва жива. Ехали, ехали, довёз до могилы до своей, спустилса в могилу. «Давай, подавай платье». Она и стала подавать платье и выподавала. Свет стал, заря, он пал в могилу навзничь тут и кончилса. Родители у ей схватились, погнались; пригони ли, а она у могилы. Они его тутока вынели из могилы и платье выбрали, осиновый кол заткнули, повалили внич, в испод брюхом. Тут и сказке конец.

Как мне кажется, никакого дополнительного перевода с диалектного не требуется. "Срежайся" в значении "собирайся", "снаряжайся" и подобное - понятно и так. Но, если все же потребуется объяснить, что означает то или иное слово - спрашивайте в комментариях, конечно, расскажу.

Способ того, что нужно сделать с бродячим мертвецом, чтобы он не беспокоил (перевернуть вниз лицом и забить в тело осиновый кол) - вполне стандартный. В сибирской быличке мне встретилось вообще замечательное: что бы он не сбежал и не вышел из могилы обратно, девушка "разрывает пополам взятую с собой Библию" - то есть, она выступает не как Слово Божье, а как вполне себе языческий магический предмет (конечно же, никакого двоеверия нет и не было - это вам любой патриотично-православный фольклорист объяснит, да) - в общем, разрывает её пополам, засовывает в рукава своей шубы, и раскидывает шубу на могиле, "запирая" её.

Интересней то - и это общее место - как нужно "тянуть время": подавая жениху вещи. Тут это только одно платье (точнее, написано только про него, но в начале упоминается "вся кладь") - а в быличках вещей много. Среди тех же сибирских (восточных или южных) упоминается наиболее действенный вариант: девушки снимают бусы рвут нить и подают бусины по одной. В итоге, приходит утро (или кричит петух) и мертвый скрывается в могиле и теряет способность к передвижению.

При этом, покойник абсолютно спокойно воспринимает то, что ему отдают всякую ерунду - значение имеет лишь количество предметов. Точно также, например, самоубийцы в полесских или украинских быличках и сказках принимают в дар прутики и веточки, которые отдаются с приговором "упокойник, вот тебе коник". Как говорится "дорог не подарок - а внимание" -и ко взаимоотношению с покойниками это имеет в обряде непосредственное отношение (полесское описание: "хлеб им пекут на воде, невкусный")