"Смерть скупца" Иеронима Босха. Один взгляд на смерть

Образ смерти можно изучать не только в какой-то большой период (Античность, Среденевековье, Возрождение), но и в творчестве одного какого-нибудь автора. Или даже по одной-единственной картине.

Вот, например, "Смерть скупца" Иеронима Босха... хотя, нет - это мы знаем его, как Иеронима Босха. А вообще-то он был Йерун Антонисон Ван Акен. Босх - это псевдоним. И мы даже не знаем, зачем он его взял... Ван Акены были вполне уважаемыми людьми, Дед, отец (и потом дети самого Йеруна) были художниками, местные власти с удовольствием предоставляли им заказы, что позволяло содержать даже свою мастерскую (недешёвое удовольствие, между прочим). Но, почему-то около тридцати лет он начинает подписывать свои картины "Художник Иеронимус". А в начале XVI века к "имени" добавляется и "фамилия" Босх.

Сюжеты, которые Босх иллюстрирует вполне традиционны для того времени: жития святых, морализаторские аллегории, ад и рай. Нестандартна лишь манера изображения и образы конкретных персонажей. Причем, многое из того, что было понятно и автору и его зрителю того времени, нам уже не понять: тогдашняя европейская система символов во многом утрачена.

Впрочем, есть его работы, которые - приложив некоторые усилия - мы вполне можем "расшифровать" и понять, что именно своими образами хотел сказать художник.

Такова и "Смерть скупца" (и параллельная ей "Смерть блудницы"). Формат картины (высокая и узкая) подсказывает нам, что это, скорее всего, часть большого алтарного триптиха - элемента украшения католической церкви. С некоторой натяжкой считается, что центральная часть этого триптиха не сохранилась, а две другие его части - "Аллегория чревоугодия и похоти" и "Корабль дураков" находились на противоположной его стороне. Триптихи Босх рисовал в большом количестве (знаменитый "Сад земных наслаждений" - тоже триптих). Общий подход того времени (отображенный и здесь): смерть человека и её обстоятельства - лишь итог греховности или праведности всей его жизни.

На картине - узкая и высокая спальня. В кровати - человек, главный герой картины. Он же - на переднем плане, в предыдущий момент времени, возле сундука со своими накоплениями. Эпохи искусств не переходят одна в другую сразу, в один миг - и Босх в равной степени представитель как уходящего средневекового искусства, так и нарождающегося Возрождения. А Средневековью было свойственно помещать на полотно разные моменты одного и того же действия - чтобы зрителю было понятней.

В дверь бочком заглядывает Смерть. Её изображение здесь нам непривычно, но с точки зрения сознания того времени - абсолютно верно. Смерть в виде скелета была не единственным вариантом. Чаще (особенно в популярном искусстве для масс - а триптих в алтаре именно этой цели и служил) встречалось изображение Смерти в виде еще не разложившегося трупа в саване: могильная заостренность черт уже видна, но полное очищение костей от мяса еще не наступило. Потом в моду войдет изображение Смерти, как скелета, покрытого уже лохмотьями савана и ошметками сгнившей плоти... пока не станет привычно изображать просто голый скелет (завернутый уже не в саван, а в черную мантию). Смерть получит образ не то, чтобы милый - но не отвратительный. Для того времени это было не так.

В руке у Смерти стрела, нацеленная в будущего покойника, хозяина комнаты. Для него она уже - неизбежность, но от него требуется еще сделать свой последний выбор. Вернее, не требуется - но он пока еще может его сделать. Даже в этот момент человек, который всю жизнь служил накоплению собственного богатства, еще может спастись для вечной жизни (для того времени - самая ценная возможность). Ангел показывает ему на распятие, укрепленное в окне комнаты (нормальный для того времени элемент интерьера): мол, Господь все еще готов тебя простить. Но бес с лицом жабы протягивает ему мешочек (видимо, с золотом) - и скупец по привычке тянется к нему, а не к вечной жизни. Художник подчеркивает: скупцу предлагается даже не его золото: его в сундуке, это - предложение от Ада, параллельное предложению ангела-хранителя подумать о душе. И мы не знаем, а что именно в мешочке, что бес предлагает скупцу за отказ от Рая.

Заметим, это искушение предлагает не Дьявол, как мы могли бы подумать. Дьявол не сразу заметен, он внимательно наблюдает за происходящим сверху, сидя за пологом кровати. Его высокое положение подчеркивается посохом.

Перед умирающим скупцом - он же, складывающий деньги в сундук. Вокруг сундука, подчеркивая, греховность стяжательства - крыса и саламандра. Крыса в экстазе вздымает вексель - тогда еще не очень распространенный, но с точки зрения художника, видимо, определенно дьявольский инструмент закабаления должников. И еще один маленький демон - внутри сундука придерживает мешок, где хранятся монеты.

А на авансцене - набор символов, которые часто интерпретируют, как символы потерь скупца, который умрет. Красная мантия перекинутая через парапет, символизирует власть. Разбросанные рыцарские доспехи (шлем, копье, перчатка) - обычно, символ верности христианству и рыцарской чести - описываются, как символы утрачивающейся со смертью силы. Опирающийся же на парапет чертик может быть представлен, как еще один представитель ада.

Но обратите внимание! Одежды, перекинутые через парапет - не те, в которых обычно ходил скупец. И рыцарское снаряжение уж точно вряд ли принадлежало ему. А "чертик" снабжен крыльями, которых на картине нет больше ни у кого, кроме Ангела. И настрой "чертика" (судя по лицу) не азартный "давайте-ка отвратим от вечной жизни еще одного грешника" - а иронически-философский.

В итоге, правильней понимать "чертика", как шуточный "автопортрет самого художника", размышляющего над сюжетом, вечной жизнью, мирскими благами и спасением души. А одежды на парапете, и принадлежности рыцарского ремесла - как предметы просто отданные в залог скупцу теми, кого он ссужал деньгами под процент (что еще больше увеличивало прижизненную греховность умирающего).